Неточные совпадения
Направо утесы, налево утесы, между ними
уходит в горы
долина, оканчивающаяся песчаным берегом,
в который хлещет бурун.
Восточный склон Сихотэ-Алиня совершенно голый. Трудно представить себе местность более неприветливую, чем истоки реки Уленгоу. Даже не верится, что здесь был когда-нибудь живой лес. Немногие деревья остались стоять на своих корнях. Сунцай говорил, что раньше здесь держалось много лосей, отчего и река получила название Буй, что значит «сохатый»; но с тех пор как выгорели леса, все звери
ушли, и вся
долина Уленгоу превратилась
в пустыню.
Долина последней речки непропорционально широка,
в особенности
в верхней части. Горы с левой стороны так размыты, что можно совершенно незаметно перейти
в соседнюю с ней реку Кулумбе. Здесь я наблюдал такие же каменные россыпи, как и на реке Аохобе. Воронки среди них, диаметром около 2 м и глубиной 1,5 м, служат водоприемниками. Через них вода
уходит в землю и вновь появляется на поверхности около устья.
Виновный, стоя с непокрытой головой, выслушал свой приговор и обещал на другой же день
уйти из
долины, чтобы никогда
в нее более не возвращаться.
19 декабря наш отряд достиг реки Бягаму, текущей с юго-востока, по которой можно выйти на реку Кусун. Эта река и по величине, и по обилию воды раза
в два больше Мыге. Близ своего устья она около 20 м шириной и 1–1,5 м глубиной. По словам удэгейцев, вся
долина Бягаму покрыта гарью; лес сохранился только около Бикина. Раньше Бягаму было одним из самых зверовых мест; особенно много было здесь лосей. Ныне это пустыня. После пожаров все звери
ушли на Арму и Кулумбе, притоки Имана.
Начиная с 7 июля погода снова стала портиться. Все время шли дожди с ветром. Воспользовавшись непогодой, я занялся вычерчиванием маршрутов и обработкой путевых дневников. На эту работу
ушло 3 суток. Покончив с ней, я стал собираться
в новую экспедицию на реку Арзамасовку. А.И. Мерзлякову было поручено произвести съемку Касафуновой
долины и Кабаньей пади, а Г.И. Гранатман взялся произвести рекогносцировку
в направлении Арзамасовка — Тадушу.
Уже светало. На востоке горизонт окрасился
в багрянец, от него кверху поднялось пурпурное сияние, от которого розовели снега на высоких горах, а
в долинах дремучий лес еще грезил предрассветным сном. Месяц еще более побледнел, тьма быстро
уходила на запад…
Катя встала, на голое тело надела легкое платье из чадры и босиком вышла
в сад. Тихо было и сухо, мягкий воздух ласково приникал к голым рукам и плечам. Как тихо! Как тихо!.. Месяц закрылся небольшим облачком,
долина оделась сумраком, а горы кругом светились голубовато-серебристым светом. Вдали ярко забелела стена дачи, — одной, потом другой. Опять осветилась
долина и засияла тем же сухим, серебристым светом, а тень
уходила через горы вдаль.
В черных кустах сирени трещали сверчки.
Голубое, как горящая сера, озеро, с точками лодок и их пропадающими следами, неподвижно, гладко, как будто выпукло расстилалось перед окнами между разнообразными зелеными берегами,
уходило вперед, сжимаясь между двумя громадными уступами, и, темнея, упиралось и исчезало
в нагроможденных друг на друге
долинах, горах, облаках и льдинах.